Игорь Юльевич Олейников (4 января 1953 г.)

Все дети в детстве — художники, только с взрослением интерес угасает. А вот моя мама не дала ему угаснуть, она мой интерес поддержала, и покатилось так дальше. Рисовал в школе стенгазеты, а с седьмого класса мечтал работать в анимации. Потом поступал в Полиграф — не поступил. В итоге закончил Московский институт химического машиностроения. А потом папа сказал: «Собирай все свои рисунки и иди на «Союзмультфильм». Сколько ты будешь сидеть за кульманом?» И я собрал, в 1979 году пришел на киностудию — там набиралась группа в «Тайну третьей планеты», и меня тут же по какой-то счастливой случайности взяли. Невероятное везение. Стал работать ассистентом художника. Потом были мультфильмы «Жил-был пес», «Халиф-аист», «Путешествие муравья», «Мартынко». С 1986 года работал в детской периодике — сотрудничал с журналами «Трамвай», «Миша», «Куча-мала»; а потом с 1990-х — с книжными издательствами. Поэтому мне было, куда уйти из анимации. Я стал сам по себе работать. Нет ни режиссеров, ни продюсеров, только ты сам.
Книга, как и кино, для меня способ самовыражения. В книге делаю кино, в кино – книгу. Так выходит само собой. Динамика внутри иллюстрации и внутри книги – то, к чему я стремлюсь. И, по возможности, несерьезный ироничный подход к теме. А вообще очень люблю рисовать.
Гуашью редко кто работает, но я предпочитаю именно её, так как гуашь не высыхает намертво – её всегда можно смыть, обработать, изменить её фактуру (в отличие от акрила, например). Берусь не за любую книгу, но только за ту, где есть нерв, напряжение, загадка, динамика. Не люблю каноны в иллюстрировании.
Считаю, что художник книги может создавать в иллюстрациях параллельный мир – параллельный тексту, но при этом передающий мысль автора. То есть, необязательно скурпулезнейше следовать тексту – но настроение и динамику выдерживать надо!
Когда-то я рисовал буквально, мне казалось, что надо идти по тексту. Теперь, мне кажется, что иллюстратор должен подталкивать к размышлению, чтобы человек, который смотрит книгу (ребёнок или взрослый), мог задуматься над текстом. Художник может найти такие вещи в тексте, которые незаметны для читателя, но они есть, скрыты в тексте, спрятаны в нём. Мне нравится эти места извлекать из текста и выделять. Я ничего не придумываю, просто стараюсь смотреть в самую глубь текста.
Я иду параллельно с автором, а не за ним. Предлагаю свою версию прочтения, которая тоже имеет право быть. Но это только в том случае, если текст позволяет. Есть много текстов, от которых никуда не отступишь, в которых надо идти как бы в колее автора, за ним.
Мне интересно привносить свой взгляд, ещё интереснее ломать стереотипы, показывать, что классический подход не единственный возможный, что в тексте могут быть другие уровни, что, в конце концов, положительный персонаж не так уж положителен, а отрицательный не так отрицателен.